Породит ли запрет вивисекции нового Менгеле и Сиро Иси?
Опыты на животных… Уж сколько копий было сломано в обсуждениях этого вопроса как в общем информационном поле, так и, непосредственно, в паблике, например при обсуждении зоошизы. Как только речь заходит о вопросе проведения острого или хронического опыта на живом организме, общество немедленно разделяется на две непримиримые группы – сторонников или, как их называют оппоненты, «живодёров» и противников, или, как их называют «живодёры», безусловно отвечая взаимностью – «соевых куколдов». Однако, давайте попробуем рассмотреть этот вопрос с холодной головой. И в первую очередь, постараемся понять – так ли уж продвинет прогресс запрет на вивисекцию.
Итак, само понятие «вивисекция» появилось значительно позже явления, а именное, аж в XVII веке, когда на фоне «общего смягчения нравов» (тридцатилетняя война, ога) люди впервые задумались о животных как о существах, наделённых, в некотором смысле, теми же чувствами, что и человек. Справедливости ради, однако, стоит отметить, что в «тёмные и мрачные» Средние века, животных рассматривали как равных с человеком субъектов права, свидетельством чему является множество записей судебных процессов над свиньями, собаками и кошками. Так что тут ещё большой вопрос, когда к животным относились лучше.
Для начала попробуем разобраться, что же такое «вивисекция». Согласно энциклопедии Британика, вивисекция — это любая операция, проводимая на животном, не преследующая лечебной цели. Однако, в той же энциклопедии указывается, что противники вивисекции трактуют это понятие значительно шире, включая в это понятие вообще любые эксперименты, в т.ч. этологические и фармакологические. Попробуем поиграть на этом поле, и примем данную точку зрения за аксиому.
Первыми учёными, которые проводили опыты на животных с целью выяснить детали строения или протекающих в организме процессов, были Аристотель – Отец науки и Эразистрат. Однако, от их экспериментов практически не осталось свидетельств, в отличие от записей «Отца вивисекции» — Клавдия Галена (Рис. 1). Этот античный учёный без особых мук совести проводил вскрытия различных позвоночных. В первую очередь его интересовали приматы. На основании своих наблюдений над берберскими обезьянами или маготами (Рис. 2), он создал своё знаменитое учение об анатомии человека, поскольку считал, что всё, что он наблюдает у обезьян, также верно и для человека. Это учение было непререкаемой догмой для врачебного сообщества на протяжении почти полутора тысяч лет.
После падения Великой Римской империи и наступлении Тёмных веков, эксперименты над животными практически не проводились. И новый всплеск интереса к вивисекции наступил только с приходом Возрождения. И кто у нас отличился в этом вопросе? Один из титанов Возрождения Леонардо да Винчи, который без особых мук совести разделывал
любую тварь, которая попадалась ему на глаза и зарисовывал это в своих дневниках.
Тем не менее, чем дальше продвигалась наука, тем больше такой безжалостный подход к подопытным тварям начал беспокоить исследователей. Впрочем, они исходили не из абстрактного гуманизма, а из вполне практических соображений. Так, в 1655 году, физиолог Эдмунд ОМира, заявил, что эксперименты над животными, проведёнными без должной анестезии, сильно искажают результаты опыта, поскольку экспериментальный объект страдает от боли. Сложно сказать, о каком анестезиологическом обеспечении он говорил, поскольку даже хирургические операции людям в те времена проводились, в лучшем случае, под настойкой опия и рауш-наркозом (точный удар по голове деревянной киянкой), а в большинстве случаев – под «крикаином». Но можно сказать, что с этого момента берёт начало кодекс этичного отношения к подопытным животным. Кроме того, уже тогда стали раздаваться голоса людей, которые утверждали, что благо людей не может оправдываться страданиями животных. И тем не менее данные, которые получали исследователи в ходе острых опытов, были настолько бесценны, что на страдание братьев меньших как-то не обращали внимание.
«Золотой век» вивисекции пришёлся на середину XIX века, когда в руках экспериментаторов оказались как изощрённые хирургические методики, так и первые анестезиологические препараты, и какие-никакие представления об асептике и антисептике, что в совокупности позволило снизить «расход» живого материала до вполне «приемлемых» значений. Особенно «лютовали» физиологи и микробиологи. Так, в историю медицины навсегда вошли исследования Эмиля Ру и Эмиля Беринга над дифтерийным микробом, которые получили название – избиение морских свинок (по аналогии с евангельским сюжетом – Избиения младенцев), поскольку количество павших зверьков не поддавалось никаким разумным подсчётам. Сам Беринг говорил, что каждое утро входя в лабораторию, он чувствовал себя убийцей-маньяком.
Физиологи тоже старались не отставать. Клод Бернар (Рис. 3) – отец Физиологии и принц вивисекции, говорил, что наука о жизни – это сверкающий зал, но попасть в него можно только через большую и грязную кухню. Именно труды Клода Бернара заложили тот фундамент, на котором покоится современное здание физиологии и патологии. В тоже время, его супруга Мэри Франсу Мартин в 1883 году организовала первое во Франции антививисекторское общество…
Великий Русский хирург Николай Иванович Пирогов тоже не чурался острых опытов. Так, для того чтобы исследовать пути венозного кровотока, он наложил лигатуру на брюшную аорту живой собаки, и на протяжении нескольких недель, постепенно, затягивал её, перекрывая просвет аорты, и давая, таким образом, развиться обходным – коллатеральным — сосудам. Надо ли объяснять, что для каждого этапа стягивания лигатуры, собаке приходилось проводить новую операцию. Про эксперименты Ивана Павлова, наверное, нет смысла рассказывать подробно.
Примерно в это же время стали появляться первые государственные законы, требующие этичного отношения к животным. Например, в Британии первый закон об опытах над животными был принят в 1876 году. К слову – это закон горячо поддержал Чарльз Дарвин.
Одновременно с принятием законов, возникают и первые общества защиты лабораторных животных. В США первое подобное общество было организовано в 1883 году Генри Бергом. А в начале ХХ века начали происходить первые стычки активистов таких обществ со студентами и учёными-исследователями. Впервые это произошло в Великобритании, а поводом стал коричневый терьер, который попал в руки первооткрывателю гормонов Уильяму Бейлиссу, который провёл вивисекционный опыт перед аудиторией из 60 студентов Университетского колледжа Лондона (Рис. 4). В 1906 году активисты даже добились установки памятника этой собаке (Рис. 5 — 6). На табличке памятника было можно прочесть надпись: «В память о собаке, умершей в лаборатории Лондонского колледжа. Ее подвергали вивисекции на протяжении двух месяцев, передавая от одного вивисектора к другому, пока смерть не освободила ее. 232 собаки разделили ее судьбу в 1902 году. Мужчины и женщины Англии, сколько это будет продолжаться?» В 1907 году студенты-медики попытались прорваться к памятнику с целью снести его, однако им помешали рабочие. В течении нескольких следующих дней проходили повторные стычки студентов и врачей местной клиники с рабочими и женщинами-суфражистками (такой вариант современных радфеминисток на минималках). В результате чего в 1910 году было принято решение убрать монумент. Однако в 1985 году он был восстановлен на прежнем месте.
В тоже время интенсивно развивается химия и, как следствие, фармакология. Если раньше, большинство лекарственных субстанций выделялись из растительного сырья, с которым человечество было знакомо чуть ли не с каменного века, то теперь химиками разных стран ежедневно синтезировались огромные объёмы различных соединений, которых до этого не существовало в природе. И необходимо было понять, как живые существа будут реагировать на них. Яд получен или лекарство.
К слову сказать, первые законы относительно лабораторных исследований на животных были чрезвычайно мягкими, в некоторых странах (например, в США), перед тем как новый препарат поступит на рынок, исследование его активности (в т.ч. и токсических доз) на животных, считались не обязательными. Всё изменилось после трагедии с эликсиром сульфаниламида в 1937 году (в качестве растворителя для действующего вещества был выбран высокотоксичный диэтиленгликоль, в результате чего погибло не менее 100 человек), было принято решение об обязательном тестировании препаратов перед их распространением.
Так или иначе, но наиболее жёсткими законами в отношении защиты лабораторных (да и вообще любых) животных прославился самый людоедский из режимов ХХ века – третий рейх. Нацистская Германия стала первой страной, полностью запретившей вивисекцию (Рис. 7 — 8). Соответствующий закон вступил в силу 16 августа 1933 года. Герман Геринг заявил, что, те, кто считает, что с животными можно обращаться как с бездушной собственностью, будут отправлены в концентрационные лагеря.
24 ноября того же года был принят другой закон, установивший множество запретов, в том числе запрет на использование животных для съёмок фильмов и общественных мероприятий, в тех случаях, если это может причинить боль или вред здоровью.
23 февраля 1934 года Прусское министерство занятости и торговли постановило ввести обязательное обучение защите животных, начиная с младших классов.
Однако, Германии, с её колоссальными химическими концернами, было необходимо проводить исследования по фармакологическому действию новых веществ на организм человека. А поскольку на животных опыты было проводить нельзя, быстро были найдены альтернативы. Так, исследовательские отделы корпораций Байер и ИГ Фарбениндустри проводили свои исследования на заключённых концлагерей Освенцим и Маутхаузен. Исследования проводились в женских блоках лагеря Биркенау. Женщин преднамеренно заражали брюшным тифом, дизентерией и туберкулёзом, чтобы потом проверить на них действие новых субстанций. Так, например, были проведены исследования препаратов Рутинол, Перистон, и нескольких веществ с цифробуквенными кодами. По свидетельствам очевидцев, после приёма препаратов у пациентов начиналась кровавая рвота и диарея. Всего 50 больных брюшным тифом получили 3852 различных препарата (!!!). В результате погибло 15 человек. Из заражённых туберкулёзом 75 человек, которые получали экспериментальный Рутинол, умерло 40.
Для проведения экспериментов с новым анестетиком, Байер потребовал 150 женщин, за которых был готов заплатить 150 рейхсмарок за каждую. Однако, руководство лагеря потребовало 200 рейхсмарок, на что Байер заявил, что это слишком дорого, и сторговался с комендантом Рудольфом Хессом на 150. В ходе эксперимента все подопытные умерли. После чего представитель компании связался с Хессом и попросил выслать такую же «партию, по той же «цене» …
Сложно сказать возможен ли был другой сценарий событий, если бы опыты на животных не были выведены из правового поля, однако результат запрета не заставил себя ждать.
Но вернёмся в день сегодняшний. В настоящее время исследования над животными в биологии и медицине находят всё меньше и меньше места. Дело в том, что физиология большинства млекопитающих довольно сильно отличается от физиологии человека. Так, например, для кошек смертельными являются парацетамол и амброксол, а для собак – изониазид, в то же время знаменитый Талидомид не оказывает тератогенного влияния на лабораторных крыс и мышей. По этой причине переносить результаты исследований, полученных от животных, на человека не совсем верно.
На смену животным пришли сначала клеточные культуры. А потом и т.н. «органы на чипе» (Рис. 9 — 10). По сути дела, такие системы симулируют клеточное строение органа (а самые продвинутые, даже, систем органов) человека, и позволяют оценить, как орган будет реагировать на различные химические и физические воздействия. Тут правда, есть три «Но». Во-первых, такие системы чрезвычайно дороги, во-вторых, не учитывают все возможные аллергические реакции, а стало быть животные до сих пор используются, правда, в меньших объёмах. И в-третьих, перед исследователями встаёт сложный этический вопрос – в случае с системами органов такие системы достигают, практически, уровня самостоятельного организма, пусть и очень простого, и зависимого, а значит могут испытывать боль. К тому же in vitro, in vivo, in silico и прочие новые подходы используются комплексно. Иными словами, даже если такие системы полностью выведут из уравнения животных, то при работе с высокоорганизованными «органами на чипе», исследователи столкнуться с теми же проблемами, что и с животными… Круг замкнулся.
Кроме того, значительным препятствием при медицинских и биологических исследованиях, проводимых на органах на чипе, является эмерджентность живых систем. Эмерджентность – это такое свойство живой материи, при которой свойства всей систем не исчерпываются свойствами её отдельных компонентов. Иными словами, на каждом уровне организации живого возникают новые свойства, которых не было на предыдущем.
Таким образом массовое использование животных в лабораториях, ввиду технологического прогресса в настоящее время сокращается. Лабораторные животные постепенно покидают виварии научных центров, и, главным образом, используются в качестве подопытных в процессе обучения биологов в исследованиях нервной системы и ВНД и хирургов, при этом при обучении хирургов животные чаще всего выживают (иначе это плохой хирург). Однако в этих двух областях, по всей видимости, отказаться от животных не удастся никогда. Для того, чтобы изучать ВНД или учится выполнять типовые оперативные вмешательства,необходимы модельные организмы, жизнь которых не является эквивалентом человеческой.
Если же, всё-таки, произойдёт так, что опыты на животных будут запрещены полностью, мы рискуем получить новый отряд 731, где беспринципные наставники будут учить проводить операции на новых брёвнах. В условиях, когда обладатели крупного капитала могут позволить себе содержать свою армию, проблем с организацией небольшой частной клиники, в стенах которой будут проводиться эксперименты на людях, вообще не стоит. Тем более, если на кону жизнь или здоровье, этого самого обладателя, или новое исследование ещё сильнее укрупнит его прибыль. А стоят ли даже все кролики мира одной человеческой жизни – как всегда вопрос открытый…
#Биология@inbioreactor
#Медицина@inbioreactor
#Этология_человека@inbioreactor
#Пламя_офедрона@inbioreactor
#Перепись_болезных@inbioreactor
#Заметка@inbioreactor
Текст: #Липилин@inbioreactor
Редактура: #Самсонова@inbioreactor #Eфимов@inbioreactor
#Наука #Научпоп